The Washington Times: Надвигающаяся энергетическая ловушка | Владислав Иноземцев

Последние события в европейской энергетической политике подтверждают, что Россия окончательно превратилась из "надежного поставщика энергии", на котором Кремль настаивал в течение десятилетий, в державу, которая использует свои возможности экспорта нефти и энергоносителей в качестве стратегического оружия против "недружественных стран" (список которых постоянно расширяется).

Даже уступки, на которые недавно пошли немцы и канадцы, ослабив свои санкции в отношении Москвы, оказались не в состоянии полностью восстановить газовые потоки в Балтии. Это вынудило многие страны-члены ЕС, а также Великобританию, принять чрезвычайные меры, которые будут введены в ближайшие месяцы.

После многих лет убеждения, что торговля энергоресурсами является частью глобальной экономической рутины, политики вернулись к более стратегическому видению, доминировавшему во времена холодной войны.

Такой подход предвидел и отстаивал на протяжении многих лет Александр Мирчев, известный эксперт в области энергетики, заместитель председателя Совета директоров Атлантического совета и заслуженный приглашенный профессор Школы политики и управления имени Шара в Университете Джорджа Мейсона. В своей книге, опубликованной задолго до вторжения России в Украину, ("Пролог: The Alternative Energy Megatrend in the Age of Great Power Competition) он утверждает, что энергетическая политика великих держав - будь то производство ископаемого топлива или разработка стратегий использования возобновляемых источников энергии - должна оцениваться с точки зрения "секьюритизации". Этот термин не относится к фондовому рынку, а рассматривает в самом широком смысле влияние безопасности на энергетическую политику.

В книге д-ра Мирчева рассматриваются важнейшие аспекты современной "безопасности"; прослеживается, как и когда традиционное военно-политическое значение этого термина изменилось, включив в себя финансовые и экологические приоритеты. Мирчев утверждает, что на протяжении десятилетий, если не столетий, энергетические вопросы были фундаментальной частью среды безопасности, и, как отметил д-р Киссинджер, книга "представляет собой обширное исследование меняющегося энергетического ландшафта с изложением вопросов, которые будут занимать ученых и политиков на протяжении десятилетий".

Последние события, отмечает д-р Мирчев, в значительной степени можно рассматривать как реакцию на текущий энергетический переход (он называет его "мегатрендом"). Хотя правление президента Путина можно назвать периодом российского "энергетического империализма" (сам российский президент говорил о том, что его страна является "энергетической сверхдержавой"), политика Москвы может быть лучше объяснена с точки зрения трансформации Европы в декарбонизированную экономику.

Это больше беспокоит российское руководство, чем любое расширение НАТО. Поворот к "зеленой экономике" на Западе и планы по введению налога на выбросы углекислого газа вызвали настоящую панику в Кремле в прошлом году. Вполне возможно, что Москва ускорит свои экспансионистские планы до того, как зависимость Европы от ее энергопоставок упадет ниже определенного критического уровня - иначе главный источник влияния Кремля просто исчезнет (в 2000-х годах советники Путина грубо недооценили угрозы, исходящие от сланцевой революции, которая сделала США энергетически независимыми, а также развитие рынка сжиженного газа - так что Кремль, вероятно, считает, что у него мало возможностей для еще одного просчета). Другими словами, сегодняшний конфликт в Европе, по крайней мере, частично вызван изменениями в мировой экономике, которые Россия считает слишком опасными для себя, и которые сделали поставки энергоносителей в Европу своим главным геоэкономическим оружием, направленным на радикальное изменение баланса сил между Западом и Россией.

Еще важнее выглядят оговорки доктора Мирчева относительно "революции возобновляемых источников энергии", поскольку европейские политики убеждены, что только полный переход на "зеленую энергию" освободит Европу от влияния России (в настоящее время лидеры ЕС вынуждены выбирать венесуэльскую, саудовскую и иранскую нефть, катарский, алжирский, азербайджанский, египетский, израильский, а в будущем и ливийский газ в противовес "автократической" России с помощью некоторых более демократичных сомнительных государственных игроков.

Эра возобновляемых источников энергии будет способствовать росту геополитической напряженности, поскольку новые потребители столкнутся с новыми авторитарными поставщиками. Сегодня этот переход рассматривается в основном как триумф новых технологий, преимущественно западных, над старыми, используемыми их противниками. Однако сырье и производственные мощности имеют решающее значение для производства таких технологий.

Переход к "зеленой энергии" основан на использовании товаров, которые могут стать еще более дефицитными, чем нефть и газ, как считалось в 1970-х годах. Глобальное распределение этих товаров может быть менее равномерным, чем распределение ископаемого топлива (энергетическая революция 2010-х годов в США доказала, что ископаемое топливо, в конце концов, не такое дефицитное, как считалось). В 1976 году, в разгар нефтяного кризиса, страны Персидского залива добывали "всего" в 1,65 раза больше нефти, чем нынешние страны ОЭСР - и всего за 30 лет последние догнали их. Более того, нефтедобывающие страны никогда не были геополитическими противниками Запада (Советский Союз поднялся до статуса экспортера нефти в момент своей гибели), но сырье для возобновляемой энергетики и технологические источники завтрашнего дня могут принадлежать в основном прямым противникам Запада.

Возобновляемые источники энергии зависят от солнечных батарей, электрических двигателей и аккумуляторов - и все они нуждаются в редкоземельных элементах для производства. Контроль Китая над литием, жизненно важным редкоземельным элементом, демонстрирует эту проблему. Доля Китая в производстве редкоземельных элементов составляет около 60 процентов (а если добавить к этому показатели Мьянмы, то она превысит 70 процентов).

Этот вопрос недавно подняла Джанет Йеллен, заявив, что Соединенные Штаты "не могут позволить таким странам, как Китай, использовать свои позиции на рынке ключевых видов сырья для подрыва нашей экономики или использования нежелательных геополитических рычагов". И если Саудовская Аравия и Россия на протяжении десятилетий были экспортерами сырой нефти, то Китай близок к монополизации многих элементов, критически важных для производства возобновляемой энергии. На Китай приходится 97% доли производства кремниевых пластин, 79% доли фотоэлектрических элементов и 67% доли поликремния). Даже капиталоемкое производство, традиционный оплот западной промышленности, не застраховано от этой динамики: в настоящее время Китай производит 58% полностью электрических автомобилей. Если рассматривать эту новую энергетическую парадигму с той же точки зрения "секьюритизации", что и старую, то Соединенные Штаты должны быть еще более обеспокоены стремительным ростом Китая.

Читать далее.